В Орехово-Зуевский городской суд

От адвоката адвокатского кабинета № 3052 АПМО

Лопина Дмитрия Александровича

уд. № 1879 от 23.12.2002 года в реестре адвокатов 50/1740

142500, Московская область, г. Павловский Посад,

ул. Кирова, д.91, кв.49

тел: 8-985-182-46-40

защитника подсудимого

Б.М.А.

гражданина РФ, ранее не судимого

обвиняемого по ч.3 ст.30 п. «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ

ПИСЬМЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ СТОРОНЫ ЗАЩИТЫ ПО ВОПРОСАМ ФОРМУЛИРОВКИ РЕШЕНИЙ

(в порядке ч.7 ст.292 УПК РФ)

Уважаемый суд, Ваша честь!

Мой подзащитный Б.М.А. ….1994 года рождения, русский, гражданин РФ, зарегистрированный по адресу, Московская область, ……………, ранее не судимый, обвиняется в совершении преступления предусмотренного ч.3 ст.30 п. «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ.

Обстоятельства дела изложены в обвинительном заключении.

Государственный обвинитель, поддержал предъявленное Б.М.А. обвинение и попросил суд назначить ему наказание по ч.3 ст.30 п. «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ, с учётом обстоятельств, касающихся личности моего подзащитного и его поведения после совершения преступления, которые были установлены в ходе настоящего судебного разбирательства.

Б.М.А. с предъявленным ему обвинением, а именно с квалификацией его действий по ч.3 ст.30, п. «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ согласился в полном объёме, и дал суду признательные показания по обстоятельствам предъявленного ему обвинения, в содеянном раскаялся.

Несмотря на то, что мой подзащитный полностью признал свою вину в предъявленном ему обвинении, я прошу суд, при принятии решения о виновности моего подзащитного в предъявленном ему обвинении, дать оценку следующим обстоятельствам.

1.В обвинении Б.М.А. отсутствует ряд предусмотренных ст.171 и 73 УПК РФ и обязательных к установлению обстоятельств, которые в силу требований ст.15 и 252 УПК РФ не могут быть устранены судом как в ходе настоящего судебного разбирательства, так и при вынесении итогового решения (приговора).

Диспозиция деяния, установленная органом предварительного следствия, и содержащаяся в обвинительном заключении Б.М.А., не соответствует требованиям ст. 5 УК РФ, а также обвинению, предъявленному Б.М.А. в ходе предварительного следствия. Суть несоответствий в данной части заключается в следующем.

Согласно требованиям, ст.5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Согласно требованиям, ст.8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом.

Согласно требованиям, п.22 ст.5 УПК РФ обвинение – утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом.

Из обвинительного заключения Б.М.А., а именно из диспозиции деяния, установленного органом предварительного следствия следует, что в диспозиции деяния отсутствует указание на конкретное лицо, совершившее установленное органом предварительного следствия деяние, т.е. на субъект преступления.

Так в абз.2 стр.2 обвинительного заключения Б.М.А. установлено, дословно следующее: «в том, что совершил покушение на преступление, то есть умышленные действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления – незаконный сбыт наркотических средств, в крупном размере, и при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам». Формулировка предъявленного М.А.Б. обвинения в этой части вообще не содержит указания на конкретное физическое лицо и находится в неустранимом противоречии с аналогичной формулировкой в Постановлении о привлечении в качестве обвиняемого М.А.Б. от 25 октября 2019 года (том 2 л.д. 101), в котором содержится указание на конкретное лицо совершившее противоправное деяние.

Буквальное толкование диспозиции установленного в данной части деяния, не содержит в себе указания на: конкретное лицо, которое это деяние совершило, и которое по независящим от него обстоятельствам не смогло довести преступление до конца. А если учитывать, то обстоятельство, что это обвинение касается подсудимого, то на подсудимого Булынина М.А.

Возможно, что стороной обвинения, доводы защиты в данной части будут считаться несостоятельными, на том основании, что обвинение то Б.М.А. в общем предъявлено, и в диспозиции предъявленного обвинения (т.2 л.д. 101) есть указание на то, что в установленном следствием деянии обвиняется именно Б.М.А.

Однако, если на формулировку фактически предъявленного подсудимому М.А.Б. обвинения посмотреть с позиции суда, то есть органа, который должен принять итоговое решение по делу, в том, числе и в части установления или не установления вины подсудимого, то можно установить факт коллизии диспозиций двух отличающихся по содержанию друг от друга деяний, установленных с одной стороны, — в обвинении .М.А., и с другой, —  в его (Б.М.А.) обвинительном заключении.

Из анализа приведенных формулировок обвинения М.А.Б. в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого (том 2 л.д. 101), и обвинительного заключения усматривается разночтение текстов таких формулировок, что является недопустимым.

Согласно п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случае, если обвинительное заключение или обвинительный акт составлен с нарушением требований норм УПК РФ, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения или акта.

По указанному основанию прокурору возвращается наибольшее количество дел (81,6 %).

Прежде всего, возникает вопрос, что понимать под такими нарушениями требований норм УПК РФ, которые исключают возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе такого обвинительного заключения или обвинительного акта.

Думается, здесь нужно учесть правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в  Постановлении от 8 декабря 2003 г. N 18-П согласно которой, по смыслу п. 1 ч. 1 ст. 237 во взаимосвязи с п.п. 2-5 ч. 1 той же статьи, а также со ст. ст. 215, 220, 221, 225 и 226 УПК Российской Федерации, возвращение дела прокурору в случае нарушения требований данного Кодекса при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта может иметь место по ходатайству стороны или инициативе самого суда, если это необходимо для защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, при подтверждении сделанного в судебном заседании заявления обвиняемого или потерпевшего, а также их представителей о допущенных на досудебных стадиях нарушениях, которые невозможно устранить в ходе судебного разбирательства. При этом основанием для возвращения дела прокурору, во всяком случае, являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, совершенные дознавателем, следователем или прокурором, в силу которых исключается возможность постановления судом приговора или иного решения. Подобные нарушения в досудебном производстве требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которые не могут быть устранены в судебном заседании и исключают принятие по делу судебного решения, отвечающего требованиям справедливости, всегда свидетельствуют, в том числе, о несоответствии обвинительного заключения или обвинительного акта требованиям данного Кодекса Российская газета. 2003. 25 декабря.

Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в п. 14 Постановления от 5 марта 2004 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса РФ», под допущенными при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта нарушениями требований уголовно-процессуального закона следует понимать такие нарушения изложенных в ст. ст. 220, 225 УПК РФ положений, которые исключают возможность принятия судом решения по существу дела на основании данного заключения или акта. В частности, исключается возможность вынесения судебного решения в случаях, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого; Российская газета. 2004. 25 марта.

Согласно требованиям, ч.3 ст.15 УПК РФ суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав.

Согласно требованиям, ст.252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном заседании допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

По смыслу приведенных выше норм уголовно-процессуального закона суду надлежит решить следующую задачу. С одной стороны, в обвинении, указание в диспозиции деяния на то, что Б.М.А. совершил установленное в обвинении деяние есть. С другой стороны, такое указание отсутствует в диспозиции деяния, установленного в обвинительном заключении Б.М.А.

Возникает вопрос: Что должен в данной части установить суд в приговоре? Установлено, что деяние совершил Б.М.А. или не установлено? Если читать текст обвинительного заключения, то нет, если постановление о привлечении в качестве обвиняемого, —  то да.

При наличии таких обстоятельств очевидно одно, что суд не может принять решение о виновности Б.М.А. в совершении преступления предусмотренного ст.30 ч.3, ст.228.1 ч.4 УК РФ, поскольку два ключевых процессуальных документа, по одному и тому же обстоятельству, содержат в себе два разных абсолютно исключающих друг друга вывода. Один из которых указывает на то, что: субъект преступления, установленного в обвинительном заключении, следствием не установлен.

При таких обстоятельствах суд в силу требований ст.15 и 252 УПК РФ не может выйти за рамки обстоятельств, установленных в обвинительном заключении, и установить субъекта преступления, т.е. сделать то, что должен был сделать орган предварительного следствия.

Из сказанного очевидно и другое: наличие указанного защитой в данной части препятствия, содержащегося в обвинительном заключении, является отдельным самостоятельным основанием для возвращения уголовного дела прокурору для устранения имеющихся препятствий. При этом также очевидно, что обвинительный приговор при таких обстоятельствах вынесен быть не может.

Заканчивая изложение своей позиции по данному вопросу, защита Б.М.А. не заявляет ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору, так как считает достаточным просто обратить внимание стороны обвинения на факт приведённого нарушения норм УПК РФ при производстве предварительного следствия.

2.Обвинение, предъявленное в вину Б.М.А. не содержит в себе обязательных к установлению предусмотренных ст.171 и 73 УПК РФ обстоятельств, подлежащих обязательному установлению. Суть нарушений, допущенных органом предварительного следствия в данной части заключается в следующем.

2.1.В вину Б.М.А. не вменяются обязательные к установлению ч.1 п.1 ст.73 и ч.2 п.2 ст.171 УПК РФ обстоятельства, касающиеся «места совершения преступления».

В вину Б.М.А. вменяется: Его (Б.М.А.) действия выразились в том, что 04 июля 2019 года в период времени с 10 часов 00 минут по 19 часов 00 минут, точное время следствием не установлено, у него (Б.М.А.)  возник преступный умысел, направленный на незаконное приобретение, хранение наркотического средства – гашиш с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.3 стр.2 обвинения).

В этой части обвинения, касающейся якобы выполнения Б.М.А. субъективной стороны преступления, в части появления умысла на незаконное приобретение наркотического средства, последующее его хранение и незаконный сбыт, органом предварительного следствия не установлены: место нахождения Б.М.А. и конкретные обстоятельства, при которых у Б.М.А. по версии обвинения возник преступный умысел направленный на незаконное приобретение, хранение и последующий сбыт наркотического средства.

Кроме этого, в вину Б.М.А. в данной части вменяется цель: последующего незаконного сбыта наркотического средства гашиш заинтересованным лицам.

Однако в этой части обвинения, не установлено конкретных обстоятельств, указывающих на то, что возникший у Б.М.А. преступный умысел, и последующая цель, были направлены на незаконное приобретение, хранение и последующий сбыт наркотического средства гашиш именно в крупном, а не в каком-либо ином размере.

Так, положения уголовного закона, а именно ст.228.1 УК РФ, — предусматривают сбыт наркотических средств не только в крупном, но и в значительном (ч.3 ст.228.1 УК РФ), и незначительном (ч.1 ст.228.1 УК РФ) размерах.

В этой части, орган предварительно следствия, предъявляя обвинение Б.М.А. в покушении на незаконный сбыт наркотических средств именно в крупном размере, обязан был установить соответствующие обвинению умысел и цель Б.М.А. именно на стадии появления у Б.М.А. преступного умысла.

Если указанных обстоятельств не установлено, то суд в силу требований ст.252 УПК РФ, не может установить в приговоре, и считать доказанным наличие у Б.М.А.  именно на стадии подготовки к преступлению умысла на незаконный сбыт наркотических средств именно в крупном, а не ином размерах. Таким образом, Нарушены требования ч.1 п.1 ст.73 и ч.2 п.2 ст.71 УПК РФ.

Невыполнение указанных требований УПК РФ даёт основание говорить о том, что суд, не может установить в приговоре факт не только доказанности, но и наличия умысла Б.М.А. на совершение действий, указанных в данной части обвинения, в том числе и цели незаконного сбыта наркотических средств, в крупном размере поскольку указанные обстоятельства, касающиеся субъективной стороны преступления, предусмотренные ст.228.1 ч.4 п. «г» УК РФ в вину Б.М.А. органом предварительного следствия предъявлены — не были.

Поскольку это нарушение норм УПК РФ имеет прямое отношение к субъективной стороне обвинения, то фактически есть все основания для переквалификации действий М.А. Б. на статью о менее тяжком преступлении без возвращения данного уголовного дела прокурору.

2.2.В вину Б.М.А. не вменяются обязательные к установлению ч.1 п.2 ст.73, ч.2 п.4 ст.171 УПК РФ обстоятельства, касающиеся «субъективной стороны преступления».

В обвинении Б.М.А. установлено следующее обстоятельство: Таким образом, вышеуказанное наркотическое средство было изъято из незаконного оборота, в связи с чем, он (Б.М.А.) не довел свой преступный умысел, направленный на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, до конца по независящим от него (Б.М.А.) обстоятельствам, поскольку он (Б.М.А.) был задержан сотрудниками полиции (абз.5 стр.3 обвинения).

По смыслу требований ч.1 п.2 ст.73 и ч.2 п.4 ст.171 УПК РФ в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должна быть указана виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы.

Из данной части обвинения следует, что следствием было установлено, что Б.М.А. имел преступный умысел, направленный на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, однако не довел его по независящим от него (Б.М.А.) обстоятельствам.

Однако из буквального толкования формулировки обвинения предшествующего данной части обвинения Б.М.А. следует, что преступный умысел Б.М.А. при совершении им конкретных действий составляющих субъективную и объективною сторону предъявленного ему в вину деяния, носит неопределённый характер.

Так в обвинении Б.М.А. применительно к данной части указано:

— у него (Б.М.А.) возник преступный умысел, направленный на незаконное приобретение, хранение, наркотического средства – гашиш, с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.3 стр.2 обвинения);

— часть незаконно приобретенного им (Б.М.А.) вышеуказанного наркотического средства, общей массой не менее 602,90 грамм, стал незаконно хранить по месту своего проживания, по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б» кв.8, с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.4 стр.2 обвинения);

— Реализуя свой преступный умысел, направленный на последующий незаконный сбыт наркотических средств, он (Б.М.А.), находясь по месту своего проживания , по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б», кв.8, используя электронные весы, расфасовал оставшуюся часть наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамма на 12 различных свертков…….Таким образом, он (Б.М.А.) продолжил незаконно хранить 12 свертков с наркотическим средством – гашиш, общей массой 89,60 грамма, с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.5 стр.3 обвинения).

Таким образом, ни в одной из указанных частей предъявленного Б.М.А. обвинения касающихся планирования и выполнения субъективной и объективной сторон преступления, следствие не установило, конкретных обстоятельств, свидетельствующих о наличии у Б.М.А. умысла, направленного на незаконный сбыт наркотического средства – гашиш, именно в крупном размере, и о реализации Б.М.А. такого умысла.

В связи с этим в этой части  предъявленного обвинения возникает вопрос, он же неустранимое противоречие: На основании каких обстоятельств содержащихся в предъявленном Б.М.А. обвинении суд, опять же в контексте ст.15 и 252 УПК РФ должен установить в приговоре, (а именно в описательно-мотивировочной части деяния предъявленного в вину подсудимому) конкретные обстоятельства свидетельствующие о том, что совершая субъективную сторону преступления, Б.М.А. руководствовался умыслом на сбыт наркотического средства – гашиш и именно в крупном а не в каком-либо ином размере, если предъявленное М.А.Б. обвинение в этой части следователем не конкретизировано ?

Здесь же возникает и второй вопрос: На основании чего оно (обвинение) пришло к выводу о том, что Б.М.А. не довел до конца по независящим от него обстоятельствам умысел, направленный на незаконный сбыт наркотического средства – гашиш, в крупном, а не к примеру, в значительном или незначительном размерах, если в предыдущих частях обвинения, нет ни слова о том, что конечной целью Б.М.А. был незаконный сбыт наркотического средства – гашиш, в крупном размере?

Сторона обвинения в этой части может обоснованно возразить примерно следующее: Обвинение исходит из размера наркотического средства, которое Б.М.А. хранил на указанной жилой площади и на участке местности, массой 687,50 и 89,60 грамма соответственно!

Это логично. Однако в контексте ст.73 и 171 УПК РФ, следствие обязано не только привести доказательства, но и установить в обвинении (прописать) конкретные обстоятельства, свидетельствующие о том, что Б.М.А., храня такое количество наркотического средства, в двух местах, руководствовался желанием незаконно сбыть это вещество не в части, а полностью. Однако этого нет в обвинении.

Б.М.А. мог, делая закладки, делать их для себя? Мог, текст обвинения Б.М.А. этого не опровергает.

Б.М.А. делая закладки и храня наркотическое средство у себя дома, мог при этому руководствоваться целью, при которой он сбудет не все наркотическое средство, а лишь незначительную его часть? Мог, поскольку другого в обвинении не установлено.

Таким образом, если бы орган предварительного следствия в предъявленном Б.М.А. обвинении не только в резолютивной, но и в описательно-мотивировочной части обвинения должным образом конкретизировал все обстоятельства, касающиеся мотивов и целей, которыми Б.М.А. мог руководствоваться или руководствовался, при совершении преступления, указав при этом, что Б.М.А. планируя преступление, и реализуя его руководствовался не непонятно с каким неопределенным умыслом, как это фактически изложено в обвинении, а именно умыслом, направленным на незаконный сбыт наркотического средства – гашиш, в крупном размере, то никаких бы вопросов в данной части у стороны защиты быть не могло. По факту следует исходить из предъявленного обвинения в той форме, как оно есть, а именно, с квалифицирующим признаком «КРУПНЫЙ РАЗМЕР», — согласиться нельзя. Это является основанием для исключения из обвинения М.А.Б. данного квалифицирующего признака состава преступления что возможно и без возвращения уголовного дела прокурору.

И это не прихоть защиты. Это позиция Верховного Суда Российской Федерации, которая изложена в его Постановлении «О судебном приговоре» от 29.11.1916 г. № 55 г. Москва, в котором указано в частности на следующее: В силу принципа презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, в том числе отдельных его составляющих (формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т.д.), толкуются в пользу подсудимого (абз.2 п.17 Пленума ВС РФ).

2.3.В вину Б.М.А. не вменяются обязательные к установлению ч.1 п.1 ст.73 и ч.2 п.2 ст.171 УПК РФ обстоятельства, касающиеся «места совершения объективной стороны преступления, и конкретных действий по совершению объективной стороны, незаконного сбыта наркотических средств».

В вину Б.М.А. вменяется: Реализуя свой преступный умысел, направленный на последующий незаконный сбыт наркотических средств, он (Б.М.А.), находясь по месту своего проживания, по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б», кв.8, используя электронные весы, расфасовал оставшуюся часть наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамма на 12 различных свертков. После этого он (Б.М.А.) со своей сожительницей С.Е.Г., проследовали на участок местности, расположенный в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, и используя мобильные телефоны марки «Iphone» и марки «Nokia», принадлежащие его (Б.М.А.) сожительнице С.Е.Г., сделал фотографии мест, на которых оставил вышеуказанные свертки с наркотическим средством. (абз.5 стр.2 обвинения).

В этой части обвинения, касающейся якобы выполнения Б.М.А. объективной стороны преступления, в части расфасовки и последующего хранения наркотического вещества, органом предварительного следствия не был установлен ряд существенных и обязательных к установлению обстоятельств:

— Во-первых, в данной части обвинения, в вину Б.М.А. вменяется такое обстоятельство, как расфасовка наркотического средства – гашиш, общей массой 89.60 грамма на 12 различных свертков, и место где Б.М.А. совершил указанные действия. Однако в данной части обвинения орган предварительного следствия не установил время, а именно, число, месяц, год и время, в которые Б.М.А. реализовал (совершил) указанные в данной части обвинения действия.

— Во-вторых, в данной части обвинения, в вину Б.М.А. вменяется такое обстоятельство, как использование при расфасовке электронных весов. Однако в данной части обвинения орган предварительного следствия не установил обязательных к установлению обстоятельств как: конкретную марку (название) и признаки электронных весов (цвет), которые по версии обвинения использовал Б.М.А. при фасовке наркотического средства. На основании чего суд должен установить в приговоре, что весы, изъятые по месту фактического жительства Б.М.А. и весы, указанные в обвинении Б.М.А. являются одними и тем же, а не разными предметами?

Кроме того, в обвинении не установлены конкретные обстоятельства, касающиеся ответа на следующие вопросы: Как именно, при каких обстоятельствах, и для чего (с какой целью) указанные весы оказались по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б», кв.8?

Кто эти весы туда принёс, подсудимый? Ему (Б.М.А.) это в вину не вменяется. Б.М.А. вменяется в вину факт возникновения умысла, незаконного приобретения и последующего хранения наркотического средства, а вот факт приобретения электронных весов, как орудия необходимого для последующей реализации умысла на незаконный сбыт наркотических средств, Б.М.А. не вменяется.

В этой части возникает очередной вопрос: Кто будет устанавливать обстоятельства появления по указанному адресу электронных весов, при этом непонятно с какой целью там оказавшихся?

— В-третьих, в данной части обвинения, в вину Б.М.А. вменяется такое обстоятельство, как размер расфасованного наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамм. Однако в данной части обвинения орган предварительного следствия не установил обязательных к установлению обстоятельств касающихся: Конкретных действий лица, а также места и времени, при которых это лицо выделило (отделило) наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамма от общей массы наркотического средства – гашиш, приобретенного по версии обвинения незаконно Б.М.А., равняющейся по версии обвинения не менее 687,50 грамм (абз.3 стр.2 обвинения).

При этом обвинение в данных частях содержит ряд неустранимых противоречий, заключающихся в следующем:

Почему общая масса наркотического средства – гашиш, которое по версии обвинения Б.М.А. собирался сбыть (602,90 грамма, хранившаяся по указанному адресу и 89,60 расфасованная по указанному адресу, — и того 692,50 грамма) в указанных частях обвинения, не соответствуют общей массе наркотического средства – гашиш, 687,50 грамм (разница составляет 5 граммов) которое по версии обвинения Б.М.А. собирался сбыть в итоге (абз.3 стр.4 обвинения).

Если по версии обвинения всё наркотическое средство – гашиш, было надлежащим образом взвешено, изъято и упаковано, то почему масса, предъявленного в части хранения наркотического средства – гашиш общей массой 692,50 грамма не соответствует общей массе 687,50 грамма, которую в итоге по версии обвинения намеревался сбыть неизвестным заинтересованным лицам Б.М.А? (расхождение на 5 грамм).

Определение объема, инкриминируемого в вину подсудимому М.А.Б. наркотического вещества, относится к исключительной компетенции следователя.

— В-четвертых, в данной части обвинения Б.М.А. вменяется, что он и его сожительница С.Е.Г. проследовали на участок местности, расположенный в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области. Однако в этой части обвинения орган предварительного следствия не установил обязательных к установлению обстоятельств, касающихся того: Каким именно образом Б.М.А. и С.Е.Г. проследовали на данный участок местности? Как они туда следовали, на ногах, на общественном транспорте, или на транспортном средстве?

Но самое главное противоречие (не установленное обстоятельство), заключается в следующем вопросе: Проследовать то они туда проследовали, а в итоге то они смогли добраться до указанного в обвинении участка местности или нет? Буквальное толкование обвинения в данной части говорит о том, что нет.

В этой части возникает другой вопрос и противоречие, как Б.М.А. не добравшись до участка местности расположенного в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, имел физическую возможность использовать мобильные телефоны марок «Iphone» и «Nokia», и сделать фотографии мест в которых по версии обвинения были оставлены свертки с наркотическим веществом, если из буквального толкования обвинения следует, что он туда только проследовал но не добрался?

— В-пятых, в данной части обвинения Б.М.А. не установлено и не вменяются в вину обстоятельства, при которых он (Б.М.А.) по версии обвинения расфасовав наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамм, он (Б.М.А.) прежде чем проследовать на указанный в обвинении участок местности: взял указанное наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамм, с собой на указанный участок местности. Не говоря уже о том, в чём именно (пакет, сумка, автомобиль) он (Б.М.А.) собирался или выполнял действия по незаконной перевозке данного наркотического вещества.

Указанное в данной части обстоятельство в купе с обстоятельством, указанным выше порождает следующее неустранимое противоречие в предъявленном Б.М.А. обвинении: С одной стороны следствие установило и предъявило в вину Б.М.А. что он (Б.М.А.) сфотографировал на указанные выше мобильные телефоны свертки с наркотическим веществом, а с другой стороны следствие не установило конкретных обстоятельств касающихся объективной стороны преступления, а именно того, по средством каких и чьих действий (физически)  данные свертки оказались на указанном участке местности.

Возникает вопрос: Если следствие в обвинении Б.М.А. не установило конкретных действий посредством которых наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамм оказалось на участке местности, расположенном в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, а также того, что Б.М.А. туда добрался и физически там находился, то как суду можно считать установленным и доказанным факт того, что Б.М.А. используя телефоны марки «Iphone» и «Nokia» сделал фотографии вышеуказанных свертков с наркотическим веществом?

— В-шестых, в данной части обвинения Б.М.А. вменяется, следующее обстоятельство: После того он (Б.М.А.) со своей сожительницей С.Е.Г., проследовали на участок местности, расположенный в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, и, используя мобильные телефоны марки «Iphone» и марки «Nokia», принадлежащие его (Б.М.А.) сожительнице С.Е.Г., сделал фотографии места, на которых оставил вышеуказанные свертки с наркотическим средством.

Каждое действие человека, в том числе и совершающего преступление, имеет свою неразрывную последовательность, выполнения обязательных к совершению действий, направленных на достижение желаемой цели.

Буквальное толкование указанной в данной части обвинения последовательности действий Б.М.А. установленных в данной части обвинения, говорит о том, что: Б.М.А. и С.Е.Г. делая фотографии на телефоны, в физическом смысле этого слова не находились на указанном участке местности; и о том, что прежде чем сделать фотографии свертков с наркотическим веществом, он (Б.М.А.) в физическом смысле этого слова, оставил указанные свертки в указанном в обвинении месте.

Возникает вопрос: Если следствие в обвинении Б.М.А. не установило конкретных действий посредством которых наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамм оказалось на участке местности, расположенном в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, а также того, что Б.М.А. туда добрался и физически там находился, то как суду можно считать установленным и доказанным факт того, что Б.М.А. используя телефоны марки «Iphone» и «Nokia» сделал фотографии вышеуказанных свертков с наркотическим веществом, не говоря уже о сделанных закладках наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамм?

Указанные в данной части обстоятельства, являются очередным подтверждением того, что органом предварительного следствия при установлении обязательных к установлению и доказыванию обстоятельств, были нарушены требования ч.1 п.1 ст.73 и ч.2 п.2 ст.71 УПК РФ.

Невыполнение указанных требований УПК РФ даёт основание защите говорить о том, что суд в силу требований ст.15 и 252 УПК РФ, не может установить в приговоре факт не только доказанности, но и факт установления в действиях Б.М.А. таких обязательных к установлению и подлежащих доказыванию в соответствии с ст. 73 УПК РФ обстоятельств, относящихся к объективной стороны преступления как то: число, месяц, год и время расфасовки Б.М.А. наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамма в 12 свертков; приискание и доставка для расфасовки указанного наркотического средства электронных весов, на адрес: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина д.15 «б», кв.8; факт нахождения Б.М.А. на участке местности расположенном в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области; доставка и закладка наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамм на участке местности расположенном в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, а также числа, месяца, года и времени в которые указанные действия были совершены, поскольку  указанные выше и обязательные к установлению обстоятельства, касающиеся объективной стороны преступления, предусмотренные ст.228.1 ч.4 п. «г» УК РФ в вину Б.М.А. органом предварительного следствия предъявлены — не были.

Подытоживая сказанное в данной части, я хочу отдать должное государственному обвинителю, который участвуя в допросе подсудимого, задавал обоснованные вопросы, касающиеся: приобретения наркотического средства, его количества, обстоятельств, касающихся прибытия Б.М.А. в лесной массив, и направленности его умысла однако (при всем уважение к стороне обвинения) в силу требований ст.73, 171 и 220 УПК РФ ответы на указанные вопросы, должен был давать не подсудимый Б.М.А., а следователь, который предъявил такое обвинение моему подзащитному, и направлял дело прокурору с таким обвинением, и прокурор, который утвердил такое обвинительное заключение направив его в суд.

3.Нарушение следователем при составлении обвинительного заключения и прокуратурой при его утверждении и направлении уголовного дела в суд, требований ст.220 УПК РФ.

В данной части защита подсудимого Б.М.А. считает, что орган предварительного следствия и прокуратура при составлении и утверждении обвинительного заключения сделали это с существенным нарушением п.3 и 5 ч.1 ст.220 УПК РФ, а именно.

Согласно требований п.3 ч.1 ст.220 УПК РФ в обвинительном заключении следователь указывает, существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы и мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела.

Согласно требований п.5 ч.1 ст.220 УПК РФ в обвинительном заключении следователь указывает, перечень доказательств, подтверждающих обвинение.

Данные положения уголовно-процессуального закона, обязывают следователя указывать существо обвинения, предъявляемого в вину обвиняемому таким образом, чтобы доказательства, которые следователь также указывает в обвинительном заключении в обоснование существа обвинения, не исключали это обвинение и обстоятельства, установленные в нем, а наоборот — подтверждали их.

Однако в случае предъявленного Б.М.А. обвинения, указанные требования УПК РФ в необходимом объеме выполнены не были, а именно. Если обратиться к описательно-мотивировочной части обвинения Б.М.А. а именно к существу обвинения, касающегося:

— хранения Б.М.А. незаконно приобретенного наркотического средства, общей массой не менее 602,90 грамм, с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.4 стр.2 обвинения);

— Реализации Б.М.А. преступного умысла, направленного на последующий незаконный сбыт наркотических средств, в виде использования Б.М.А электронных весов, и расфасовки оставшейся части наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамма на 12 различных свертков (абз.5 стр.2 обвинения);

— Производства осмотра квартиры по месту проживания Б.М.А. последующего обнаружения, и изъятия наркотического средства – гашиш, общей массой 602,90 грамм и электронных весов (абз.3 стр.3 обвинения), — то там можно увидеть, два простых, но крайне существенных обстоятельства, которые объединяет эти события в одно целое, а именно, место в котором указанные в данных частях обвинения действия, и общая масса изъятого наркотического средства.

По версии обвинения указанные выше события имели место быть по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б» кв.8, и общая масса наркотического средства – гашиш, которое по версии обвинения было изъято по указанному адресу составила 602,90 грамм.

Если обратиться к обвинительному заключению (стр.4 обвинительного заключения), то там имеется указание на доказательство, которое по версии обвинения указанные выше обстоятельства подтверждает, а именно: Протокол осмотра места происшествия от 06.07.2019, согласно которому в период времени с 04-30 часов по 05-15 часов, в ходе проведения осмотра квартиры № 8 расположенной по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б» было обнаружено и изъято наркотическое средство – гашиш, общей массой 687,50 грамм, которое Б.М.А незаконно хранил с целью дельнейшего незаконного сбыта.

Однако если внимательно посмотреть на существо указанного выше обвинения Б.М.А, на указанную часть обвинительного заключения и сравнить их с Протоколом осмотра места происшествия от 06.07.2019 года (т.1 л.д. 73-74), то можно увидеть ряд существенных и неустранимых противоречий, между существом предъявленного Б.М.А. обвинения и доказательством, которое по версии стороны обвинения подтверждает это обвинение:

— Во-первых, несоответствие в части обстоятельств, установленных в обвинительном заключении, касающихся общей массы хранимого, обнаруженного и изъятого наркотического средства – гашиш, по указанном адресу.

Так из обвинительного заключения (стр.4 абз.9) следует, что общая масса изъятого по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б» кв.8 наркотического средства – гашиш, составляет 687,50 грамм, а из предъявленного Б.М.А. обвинения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (абз.4 стр.3 обвинения) следует, что по указанному адресу было изъято, на 84,60 грамм меньше, т.е. 602,90 грамма.

Указанные в данной части обстоятельства порождают ряд неустранимых противоречий, а именно: Почему обстоятельства, установленные в двух отдельно взятых процессуальных документах (обвинительном заключении и постановлении о привлечении в качестве обвиняемого Б.М.А.), и касающиеся одного и того же обстоятельства, не совпадают, а исключают друг друга? Неустранимое противоречие заключается в том, что такое разночтение формулировок в этих процессуальных документах недопустимо.

Дальше. Если брать на веру обстоятельства, установленные в данной части обвинительного заключения (стр.4 абз.9), то получается, что обстоятельства, изложенные в обвинении Б.М.А. (абз.5 стр.2 и абз.3 стр.3 обвинения), касающиеся расфасовки, закладки, обнаружения и изъятия наркотического средства – гашиш, обшей массой 89,60 г в 12 различных свертках, не имели места быть, поскольку они в данной части опровергаются обстоятельствами, установленными в обвинительном заключении из которого следует, что общая масса наркотического средства изъятого по указанному адресу, и наркотического средства которое Б.М.А. намеревался сбыть, являются идентичными и равняются 687,50 граммам.

— Во-вторых, несоответствие в части обстоятельств, установленных в обвинительном заключении и в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого Б.М.А. с одной стороны, и обстоятельств, установленных в протоколе осмотра места происшествия (т.1 л.д. 73-74), с другой стороны, касающихся места:

— хранения Б.М.А. незаконно приобретенного наркотического средства, общей массой не менее 602,90 грамм, с целью последующего незаконного сбыта заинтересованным лицам (абз.4 стр.2 обвинения);

— реализации Б.М.А. преступного умысла, направленного на последующий незаконный сбыт наркотических средств, в виде использования Б.М.А электронных весов, и расфасовки оставшейся части наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамма на 12 различных свертков (абз.5 стр.2 обвинения);

— производства осмотра квартиры по месту проживания Б.М.А. последующего обнаружения, и изъятия наркотического средства – гашиш, общей массой 602,90 грамм и электронных весов (абз.3 стр.3 обвинения).

По версии обвинения указанные обстоятельства имели место быть по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б», кв.8.

Однако протокол осмотра места происшествия от 06.07.2019 года (т.1 л.д. 73-74) который указанные обстоятельства должен подтверждать, на самом деле их опровергает.

Так из указанного протокола следует, что о/у ОНК МУ МВД России, Орехово-Зуевское, капитан полиции Н.А.Б., прибыл и произвел осмотр квартиры № 8 дома № 15 б, по ул. Ленина, но расположенной не в Павлово-Посадском городском округе, г. Электрогорск, а в г. Электросталь.

Город Электрогорск, Московской области является самостоятельным муниципальным образованием субъекта Российской Федерации.

Город Электросталь, Московской области также является самостоятельным муниципальным образованием субъекта Российской Федерации.

При таких обстоятельствах в ключевом доказательстве, которое сторона обвинения просит суд положить в основу обвинительного приговора в этой части обвинения, с одной стороны, и в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого М.А.Б., и в обвинительном заключении, — с другой стороны, указаны разные места совершения преступления, что является нарушением требований ст. 171 УПК РФ и ст. 220 УПК РФ.

Таким образом, мы в данной части имеем не только неустранимые противоречия, касающиеся места обнаружения наркотического средства, но и доказательства обвинения, которые исключают друг друга, что не допустимо при вынесении обвинительного приговора в этой части обвинения.

4.Наличие в уголовном деле обстоятельств обязательных к установлению п.6-7 ч.1 ст.73 УПК РФ, дающих основание говорить не о факте обнаружения наркотических средств сотрудниками полиции, а о факте добровольной выдачи Б.М.А. наркотических средств, сотрудникам полиции 06.07.2019 года.

Согласно обвинительному заключению Б.М.А., обстоятельств, смягчающих его (Б.М.А.) наказание в ходе предварительного следствия не установлено (стр.20 обвинительного заключения).

Согласно предъявленному Б.М.А. обвинению, следует, что Б.М.А. не смог довести свой преступный умысел, направленный на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, до конца по независящим от него (Б.М.А.) обстоятельствам, поскольку он (Б.М.А.) был задержан сотрудниками полиции, а указанное в обвинении наркотическое средство, было изъято из незаконного оборота (абз.5 стр.3 обвинения).

Однако содержание предъявленного Б.М.А. обвинения (описательно-мотивировочная часть деяния, установленного следствием) и материалы уголовного дела (представленные в его обоснование) дают повод и объектные основания усомниться в том, что: наркотическое средство было изъято из незаконного оборота только благодаря действиям сотрудников полиции.

В данной части письменных предложений стороной защиты Б.М.А. будут приведены конкретные обстоятельства (доказательства), которые не только опровергают, но и исключают изложенное в данной части обвинения обстоятельство, как достоверный и неоспоримый факт.

4.1.Защита в данной части просит суд обратить внимание на конкретные обстоятельства, и формулировки предъявленного Б.М.А. обвинения.

Согласно требованиям, ч.1 ст.252 УПК РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Применительно к данной части прений (а именно благодаря кому наркотическое средство было изъято из незаконного оборота) сказанное означает, что обстоятельства, касающиеся фактов обнаружения, и изъятия наркотического средства (уже в контексте ст.73 и 171 УПК РФ), должны не только подтверждаться конкретными доказательствами, но и должным образом быть установлены (предъявлены в вину тому или иному лицу, в нашем случае подсудимому Б.М.А.).

Из предъявленного Б.М.А. обвинения, следует, что конкретные обстоятельства, свидетельствующие о том, что наркотическое средство — гашиш, было обнаружено и изъято именно сотрудниками полиции после задержания Б.М.А. следователем установлены не были.

В вину Б.М.А. в данной части вменяются следующие обстоятельства: 06 июля 2019 года в период времени с 00 часов 05 минут по 00 часов 55 минут был произведен осмотр участка местности, расположенного в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области, в ходе которого было обнаружено и изъято наркотическое средство – гашиш, общей массой 89,60 грамм, находящееся в 12 различных свертках.

Затем, 06 июля 2019 года в период времени с 04 часов 30 минут по 05 часов 15 минут был произведен осмотр квартиры по месту его (Б.М.А.) проживания, по адресу: Московская область, Павлово-Посадский городской округ, г. Электрогорск, ул. Ленина, д.15 «б», кв.8, в ходе которого было обнаружено и изъято наркотическое средство – гашиш, общей массой 602,90 грамм и электронные весы.

Таким образом, вышеуказанное наркотическое средство было изъято из незаконного оборота, в связи с чем, он (Б.М.А.) не довел свой преступный умысел, направленный на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, до конца по независящим от него (Булынина М.А) обстоятельствам, поскольку он (Булынин М.А.) был задержан сотрудниками полиции (абз. 3-5 стр.3 обвинения Б.М.А.). 

Суть претензий защиты к работе обвинения в указанной части заключается в следующем:

— Во-первых, буквальный анализ прочитанного в данной части обвинения, порождает, вопрос: Кто именно в указанные в данной части периоды времени, и местах, произвел такие действия как: осмотр, обнаружение и изъятие из незаконного оборота наркотических средств – гашиш, общей массой 89,60 и 602,90 грамм? По версии обвинения конечно же указанные действия были совершены сотрудниками полиции, дабы такой ответ даёт логика обвинения, согласно которой кроме полиции наркотические средства никто изъять из незаконного оборота не может.

Однако, если отойти от логики обвинения, и перейти к требованиям, предъявляемым к обвинению ст.171 и 73 УПК РФ и ещё раз посмотреть на указанную часть обвинения, то можно сделать один простой и однозначный вывод: в предъявленном Б.М.А. обвинении, органом предварительного следствия не были установлены конкретные обстоятельства, касающиеся обстоятельств обнаружения и изъятия из незаконного оборота наркотических средств, имевших по версии обвинения место 06 июля 2019 года.

При наличии таких обстоятельств и уже в контексте ст.171, 73 и 14 УПК РФ можно говорить (допускать) о том, что указанные наркотические средства, во-первых, могли быть изъяты кем угодно, а во-вторых, они не были изъяты уполномоченными на то лицами (сотрудниками полиции), поскольку указанное обстоятельство в вину Б.М.А. не вменяется.

В этой части сколько угодно можно спорить, доказывая суду обратное, но все это будет без пользы, потому что положения ст.15 и 252 УПК РФ не дают суду возможности, выходить за рамки предъявленного обвинения в сторону его отягчения для подсудимого, и устанавливать новые ранее не предъявлявшиеся в вину обстоятельства.

— Во-вторых, вывод о том, что Б.М.А. не довел до конца свой преступный умысел направленный на незаконный сбыт наркотических средств, только потому, что был задержан сотрудниками полиции, не подтверждается доказательствами, исследованными судом в ходе настоящего судебного разбирательства.

Допрошенные в судебном заседании свидетели обвинения, в первую очередь, это сотрудники полиции, давая показания по обстоятельствам, предшествовавшим обнаружению и изъятию наркотических средств, указывали на то, что осмотру мобильного телефона, на котором были обнаружены фотографии с местами нахождения наркотических средств, предшествовало введение специального «пароля».

Если говорить проще, то никакого бы осмотра не состоялось, если бы один из подсудимых не предоставил бы сотрудникам полиции пароль, известный только ему. Со слов подсудимого Б.М.А. пароль на телефон установил он, т.к. пользовался телефоном принадлежащим С.Е.Г., и он (Б.М.А.), этот пароль предоставил сотрудникам полиции (и это обстоятельство в суде подтвердил один из сотрудников полиции свидетель Б.А.Ю.).

Без наличия доступа к паролю сам мобильный телефон не представляет из себя никакого источника доказательств.

Так вот, возникает вопрос: если бы Б.М.А. ДОБРОВОЛЬНО не предоставил, пароль от телефона, наркотическое средство, о котором мы сегодня говорим, было бы изъято из незаконного оборота, или нет?

Допрошенные в суде свидетели обвинения (сотрудники полиции) заявляли о том, что мол они и так располагали информацией, они знали адреса подсудимых и все такое. Однако установленные судом обстоятельства говорят об обратном.

Так если сотрудники не нуждались ни в какой помощи подсудимых, то им не должно было бы составить большого труда, и сразу же обнаружить в лесу наркотические средства, а после проехав по адресу фактического проживания (Б.М.А. зарегистрирован в другом месте), и там обнаружить остальное. Однако этого почему-то не случилось и случиться не могло.

Более того, осмотр местности как это следует из материалов уголовного дела, был произведен 06.07.2019 года с 00.05 по 00.55 минут (т.е. спустя почти 5 часов после обнаружения Б.М.А. и С.Е.Г. в лесном массиве), а осмотр жилища с 04.30 по 05.15 минут (т.е. спустя 9 часов после обнаружения Б.М.А. и С.Е.Г.). Что же реально произошло соответственно за эти прошедшие 5 и 9 часов?

А произошло следующее: в течение пяти и девяти часов соответственно сотрудники наркоконтроля ОТРАБАТЫВАЛИ И РЕАЛИЗОВЫВАЛИ ИНФОРМАЦИЮ О МЕСТЕ НАХОЖДЕНИЯ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ГАШИША, ДОБРОВОЛЬНО ПРЕДОСТАВЛЕННУЮ ПОДСУДИМЫМ М.А.Б. СОТРУДНИКАМ НАРКОКОНТРОЛЯ.

В этот период времени подсудимый Б.М.А. фактически находился в положении лица, подозреваемого в совершении преступления, так как он был задержан, его личное имущество (автомобиль), а также он сам подвергались личному досмотру, о чем имеются соответствующие протоколы, по требованию сотрудников наркоконтроля он добровольно давал объяснения по факту возникших в отношении него подозрений в совершении преступления.

Все это имело место быть с существенным нарушением права на защиту М.А.Б., поскольку ему не были разъяснены права подозреваемого, ему не было обеспечено реальное участие защитника-адвоката.

Кроме того, сотрудники наркоконтроля не оформили задержание М.А.Б. процессуально на основании закона об Оперативно-розыскной деятельности, и незаконно доставили его в отдел полиции, незаконно провели с его участием оперативно-розыскные мероприятия, направленные на изобличение его в совершении преступления, хотя сотрудники наркоконтроля не имели на это официальной санкции руководства в лице руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, что в данном конкретном случае является обязательным на основании Федерального закона об ОРД.

Нарушение права на защиту подсудимого М.А.Б. явилось следствием того, что М.А.Б. вследствие отсутствия правовой помощи как подозреваемый без участия адвоката-защитника фактически был лишен конкретными должностными лицами полиции оформить официальную явку с повинной, а также составить протокол добровольной выдачи обнаруженных наркотических средств – гашиша.

Возникает вполне закономерный вопрос: Что мешало сотрудникам полиции решить все вопросы с изъятием наркотического средства сразу же и на месте с соблюдением норм УПК РФ?

Полагаю, что ответ очевиден: Это отсутствие необходимой и достоверной информации которой они при всем их опыте и навыках – не располагали. По факту М.А.Б. обманули, воспользовались его искренним раскаянием.

Можно много говорить, о предварительно имеющейся информации, и о том, что у подсудимых есть где жить, но очевидно одно, если бы Б.М.А. не предоставил необходимую информацию, имея при этом реальную возможность эту информацию утаить, то никакого уголовного дела могло бы и не быть. Однако наркотическое средство было изъято из незаконного оборота, уголовное дело было возбуждено, и оно поступило в суд.

Это дело уникально уже тем, что оно было возбуждено и дошло суда, не в результате отдельно взятых ОРМ, а отдельно взятой случайности, помноженной на волеизъявление подсудимого, решившего добровольно выдать имеющегося у него наркотическое средство еще до того, как об этом стало известно официальным органам.

5.Дальше защита просит суд принять во внимание указание Постановления Пленума ВС РФ, изложенное в пункте 19 «О судебной практике по уголовным делам, связанным с незаконным оборотом наркотических средств» от 15.06.2006 г. № 14 (в ред.16 мая 2017 г.), дающий судам разъяснение о том, что (какие действия) можно считать добровольной выдачей наркотических средств, а какие нельзя.

Так п.19 указанного Пленума ВС РФ говорит нам о том, что состав добровольной выдачи наркотического вещества, может быть образован только при наличии таких фактов как: добровольность выдачи при наличии реальной возможности распорядится наркотическим средством по своему усмотрению, и отсутствие ОРМ в отношении лица выдавшего наркотические средства.

Сторона обвинения в данной части может возразить защите, указывая на то, что в обвинении установлены обстоятельства, из которых следует, что Б.М.А. был задержан сотрудниками ОБППСП МУ МВД России «Орехово-Зуевское», и только после этого и проведения первичных мероприятий, наркотические средства были изъяты из незаконного оборота. Однако в данной части нельзя считать всё таким однозначным, как может показаться, и вот почему:

— Во-первых, из предъявленного Б.М.А. обвинения, и доказательств, представленных в его обоснование, следует, что подсудимый не был «задержан в порядке ст.91-92 УПК РФ» при указанных в обвинении обстоятельствах. В данной части следствие установило, что Б.М.А. был «остановлен» и «доставлен в помещение МУ МВД России «Орехово-Зуевское» сотрудниками полиции, причем Акт доставления в соответствии с Федеральным законом РФ об ОРД не составлялся.

Указанное обстоятельство, подтвердили свидетели обвинения будучи допрошенными на следствии и в суде, указав при этом, что граждане Б.М.А. и С.Е.Г. были обнаружены, не в ходе отдельно взятого ОРМ направленного на пресечение незаконного сбыта наркотических средств, а при патрулировании местности.

Из материалов уголовного дела следует, что Б.М.А. был задержан в порядке ст.91-92 УПК РФ 06.07.2019 г. в 12-50, т.е. уже после того, как все наркотические средства, хранящиеся им в лесном массиве и в жилом помещении, были изъяты из незаконного оборота.

Таким образом, версия обвинения и возможные ссылки на Пленум ВС РФ в данной части нельзя признать обоснованными, т.к. судом достоверно было установлено, что: В отношении Б.М.А. сотрудниками Орехово-Зуевского ОНК МУ МВД России в указанный в обвинении период времени каких-либо ОРМ не проводилось; что Б.М.А. перед изъятием наркотических средств в порядке ст.91-92 УПК РФ не задерживался, и в статусе лица подозреваемого в совершении покушения на незаконный сбыт наркотических средств сотрудниками, не рассматривался. На это указывает то обстоятельство, что права, предусмотренные ст.46 УПК РФ, а также возможность воспользоваться помощью защитника, Б.М.А. не предоставлялись, и право на защиту Б.М.А. сотрудниками, проводившими изъятие наркотических средств, не обеспечивалось.

— Во-вторых, и это обстоятельство, касающееся не мнимой, а реальной возможности Б.М.А. распорядится изъятыми наркотическими средствами, иным способом, нежели выдать их сотрудникам ОБППСП МУ МВД России «Орехово-Зуевское».

Сторона обвинения считает, что Б.М.А. такой возможностью не располагал и изъятые наркотические средства и так бы обнаружили. Между тем, фактически установленные обстоятельства дела говорят об обратном.

В этой части я прошу суд обратить внимание на показания свидетелей С.Д.А. и Б.А.Ю. сотрудники полиции, которые доставляли Б.М.А. в ОВД. Так вот в своих показаниях, они поясняют о том, что в осмотренных телефонах были обнаружены «фотографии координат расположения наркотических средств». Если говорить простым языком, то указанное обстоятельство существенным образом должно было облегчить работу сотрудников полиции по обнаружению, закладок наркотического средства, на участке местности указанном в обвинении Б.М.А.

В этой части возникает вопрос: Если координаты закладок были в осмотренном телефоне, то почему они (это обстоятельство) не вменяются в вину Б.М.А.? И что мешало указанным сотрудникам полиции в купе с сотрудником Б.М.А. сразу же, а не спустя 5 часов выйти на место и найти то что было обнаружено без участия Б.М.А.?

Ответ на этот вопрос предельно прост: Никаких координат, кроме фотографий мест о которых знал только Б.М.А. в указанном мобильном телефоне не было. А имеющиеся фотографии в телефоне, можно было посмотреть, только после введения специального пароля, который был известен только Б.М.А.

При этом Б.М.А. прекрасно осознавал следующие обстоятельства: Без него в телефон не проникнуть ни как, а значит места закладок в лесном массиве тоже обнаружить без него никак не получится, и если он сохранит молчание, то обнаружить то, что он спрятал в большом лесном массиве, врятли удастся. А если так, то и привлечь его к уголовной ответственности за покушение на незаконный сбыт наркотических средств, да ещё в крупном размере, тоже врятли получится. Да на него могут подавить какое-то время, но дальше этого дело то все равно не сдвинется.

Однако Б.М.А. принимает иное решение, и дает возможность сотрудникам полиции получить информацию о местах хранения наркотического средства гашиш. При этом он это решение принимает добровольно, т.к. на него никто не давил, и не заставлял.

А вот теперь давайте зададимся вопросом: Какова вероятность того, что сотрудники полиции, во-первых, смогли бы получить доступ в телефон, которым пользовался Б.М.А. а во-вторых, без помощи Б.М.А. в лесном массиве, смогли найти больше 10 упакованных свертков с наркотическим веществом гашиш, и самое главное доказать потом причастность ко всему этому «добру» Б.М.А.? Полагаю, что ответ в данной части очевиден: Вероятность равна нолю. 

Поэтому в данной части есть все основания говорить о том, что выдача наркотического средства гашиш сделанная Б.М.А. была сделана им: во-первых, добровольно, во-вторых, не в результате проводимых в отношении него ОРМ, и в-третьих, при наличии у Б.М.А. реальной возможности распорядиться выданным наркотическим веществом по своему усмотрению.

6.Ряд доказательств, представленных в обоснование вины Б.М.А. не соответствуют требованиям, законности и допустимости, которые предъявляет к доказательствам ст.75 УПК РФ так как были получены с нарушением требований уголовно-процессуального закона. А именно.

Постановление Пленума ВС РФ от 30 июня 2015 г. № 19 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» разъясняет судам следующее: Право на защиту каждого, кто подвергся уголовному преследованию, признается и гарантируется Конституцией Российской Федерации (статьи 17, 45, 46, 48, 123), общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации в качестве одного из основных прав человека и гражданина.

Порядок реализации данного конституционного права определяется Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, при применении норм которого должны учитываться правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и практика Европейского Суда по правам человека. Обеспечение права на защиту является обязанностью государства и необходимым условием справедливого правосудия.

Пункт 1 Пленума обращает внимание судов на то, что по смыслу статьи 16 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующих во всех его стадиях. В силу этого правом на защиту обладает: лицо, в отношении которого осуществляются затрагивающие его права и свободы процессуальные действия по проверке сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном статьей 144 УПК РФ.

Пункт 2 Пленума обращает внимание на то, что судам необходимо иметь в виду, что право обвиняемого на защиту включает в себя не только право пользоваться помощью защитника, но и право защищаться лично и (или) с помощью законного представителя всеми не запрещенными законом способами и средствами (часть 2 статьи 16, пункт 11 части 4 статьи 46, пункт 21 части 4 статьи 47 УПК РФ), в том числе давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении его подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний; возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению либо отказаться от дачи показаний.

Согласно пункта 3 Пленума исходя из взаимосвязанных положений части 1 статьи 11 и части 2 статьи 16 УПК РФ обязанность разъяснить обвиняемому его права и обязанности, а также обеспечить возможность реализации этих прав возлагается на лиц, осуществляющих проверку сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном статьей 144 УПК РФ.

Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 27 июня 200 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» установил и закрепил как обязательное к исполнению следующее:

Конституция Российской Федерации, гарантируя государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 2; статьи 45, часть 1), предоставляет каждому право на получение квалифицированной юридической помощи (статья 48, часть 1) и, кроме того, прямо предусматривает, что «каждый задержанный», имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения» (статья 48, часть 2).

Закрепляя это право как непосредственно действующее, Конституция Российской Федерации не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а следовательно, и с моментом принятия органом дознания, следствия или прокуратуры какого-либо процессуального акта, и не наделяет федерального законодателя правом устанавливать ограничительные условия его реализации.

Норма статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации определенно указывает на сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правовой помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего на свободу и личную неприкосновенность, ограничены, в том числе в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. Поэтому конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.

По буквальному смыслу положений, закрепленных в статьях 2, 45 и 48 Конституции Российской Федерации, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу, независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, — удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия (п. 2 Постановления).

Закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации право пользоваться помощью адвоката (защитника) является конкретизацией более общего права, предусмотренного частью 1 той же статьи, — права каждого на получение квалифицированной юридической помощи. Поэтому статья 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации, дополнительно гарантирующая защиту от необоснованных ограничений предусмотренного статьей 22 Конституции Российской Федерации права на свободу и личную неприкосновенность, не может толковаться как ограничивающая право на квалифицированную юридическую помощь адвоката такая помощь должна быть предоставлена каждому лицу, в том числе в рамках уголовного преследования в любых его формах (п.3 Постановления).

Поскольку конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом, то применительно к его обеспечению понятие «задержанный», должно толковаться в его конституционно-правовом, а не в придаваемом ему Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР более узком смысле. В целях реализации названного конституционного права необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. При этом факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться актом о возбуждении в отношении данного лица уголовного дела, проведение в отношении него следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него (в частности, разъяснением в соответствии со статьей 51 (часть 1) Конституции Российской Федерации права не давать показаний против себя самого). Поскольку такие действия направлены на выявление уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, фактов и обстоятельств, ему должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к адвокату (защитнику). Тем самым обеспечиваются условия, позволяющие этому лицу получить должное представление о своих правах и обязанностях, о выдвигаемом против него обвинении и, следовательно, эффективно защищаться, и гарантирующие в дальнейшем от признания недопустимыми полученных в ходе расследования доказательств (статья 50, часть 2, Конституции Российской Федерации).

В ходе судебного разбирательства судом достоверно было установлено, что указанные выше требования Конституции РФ, а также Пленума ВС РФ, касающееся обеспечения права на защиту, не были выполнены сотрудниками полиции, осуществлявшими в отношении подсудимых Б.М.А. и С.Е.Г. такие мероприятия направленные на уголовное преследование как: остановка; проверка документов; доставление в помещение МУ МВД России «Орехово-Зуевское» с целью проведения личного досмотра; личный досмотр; беседа и взятие объяснений; производство осмотра участка местности, расположенного в 300 метрах севернее Соснового проезда Орехово-Зуевского городского округа Московской области; обнаружение и изъятие наркотического средства – гашиш, общей массой 89,60 грамм; производство осмотра квартиры по месту проживания Б.М.А., обнаружение и изъятие наркотического средства – гашиш, общей массой 602,90 грамм и электронных весов; изъятие из незаконного оборота наркотического средства.

Очевидно и то, что сотрудники полиции в данной части понимали, что Б.М.А. и С.Е.Г. не просто доставленные в МУ МВД граждане, а лица, подозреваемые в причастности к незаконному сбыту наркотических средств. На это указывают и показания самих сотрудников, допрошенных в суде, и содержание материала проверки, из которого следует, что во всех мероприятиях, проводимых с участием Б.М.А. и С.К.Г. им разъяснялось право предусмотренное ст.51 Конституции РФ – не свидетельствовать против себя. При этом право воспользоваться помощью защитника, Б.М.А. и С.К.Г. разъяснено не было, и возможности реализовать такое право Б.М.А. и С.К.Г. сотрудниками полиции, проводившими проверочные мероприятия, — не предоставлялись.

В этой части, опять же с учётом положений Конституции РФ, Пленума ВС РФ О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», статьи 75 УПК РФ у защиты есть все основания просить суд при принятии решения о виновности Б.М.А. не учитывать как доказательства его вины такие материалы уголовного дела как: протокол доставления Б.М.А; протокол доставления С.Е.Г.; протокол личного досмотра С.Е.Г. и фото таблицу к протоколу; протокол личного досмотра Б.М.А.; протокол осмотра места происшествия и фото таблицу к нему; протокол осмотра транспортного средства; заявление С.Е.Г.; протокол осмотра места происшествия и фото таблица к протоколу; справки об исследовании изъятых в ходе осмотров места происшествия наркотических средств; акты медицинских освидетельствований Б.М.А. и С.Е.Г.; объяснения Б.М.А. и СЕ.Г.; 4 конверта и 2 пакета в которых находились изъятые наркотические средства, весы, устройство для запайки пакетов; А также вещественные доказательства, которые были получены на основании указанных материалов проверки.

С доводами защиты изложенными в настоящих прениях можно согласиться, а можно и не согласиться, но факты изложенные в прениях защиты, остаются, не опровергнутыми стороной обвинения и не были устранены судом в ходе настоящего судебного разбирательства.

Позиция защиты, изложенная в настоящих прениях по вопросам, касающимся: наличия оснований для возврата дела прокурору в порядке ст.237 УПК РФ и устранения имеющихся препятствий к его рассмотрению судом и существенных нарушений уголовно-процессуального закона, при обнаружении и изъятии наркотических средств, прежде всего основана на положениях уголовно-процессуального закона и доказательствах, которые были представлены в обоснование вины подсудимого и исследованные судом в ходе настоящего судебного разбирательства.

Тем не менее, если суд сочтёт невозможным согласится с доводами защиты изложенными в настоящих прениях, и признает подсудимого Б.М.А. виновным в предъявленном ему обвинении, т.е. по ч.3 ст.30 п. «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ то как его защитник я прошу суд, при назначении вида и размера наказания в качестве исключительных обстоятельств признать совокупность следующих обстоятельств установленных в ходе судебного разбирательства: полное признание вины и раскаяние в содеянном подсудимого Б.М.А.; отсутствие судимости у моего подзащитного; наличие положительных характеристик, с места жительства, учебы и бывшей работы; а также факт добровольного предоставления сотрудникам полиции сведений о местах хранения наркотического средства, активное участие в мероприятиях направленных на обнаружение и изъятие из незаконного оборота наркотического средства, поведение Б.М.А. после его фактического задержания, и содействие в установлении истины по делу.

При назначении размера наказания, а также вида исправительного учреждения Б.М.А. я прошу суд применить положения ст. 64 Уголовного Кодекса РФ и назначить Б.М.А. наказание в виде лишения свободы, сроком на 5 (пять) лет, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Адвокат: _______________________ Лопин Д.А.

Проблема

Решение

Результат