В предыдущем материале мы начали говорить о серьёзной проблеме, которая затрагивает интересы такой специфической категории граждан как: осужденные и подсудимые.

Сегодня, в продолжение начатой темы, мы будем говорить о возможных версиях, которые не только по мнению автора, но и по мнению других экспертов, задействованных в данной сфере общественных отношений, могут являться возможными причинами низкого процента оправдательных приговоров и тенденциями, по которым и без того низкий процент оправдательных приговоров, выносимых в России, стремительно уменьшается.

Прежде чем перейти к обсуждению заданной темы по существу, нужно сказать о следующем. Все возможные версии, которые будут озвучены в настоящем материале, основаны автором не только на личном опыте как адвоката, практикующего по уголовным делам, но и на позиции, озвученной представителями судейского корпуса, как бывшего (в том числе и времён СССР), так и ныне действующего.

Ну, а теперь предлагаю перейти к главному вопросу: Почему оправдательный приговор в России является крайне непопулярным судебным решением? Ответ на этот вопрос, по моему глубокому убеждению, кроется в комплексе проблем, которые можно изложить в виде следующих версий.

Версия первая. Низкий процент оправдательных приговоров в России – это результат внутренней уголовной политики осуществляемой высшим руководством нашей страны.

Это одна из самых распространённых версий или причин как угодно её называйте, которая, по мнению не только нашей «либеральной оппозиции», но и простых обывателей, не даёт действующей судебной системе работать как надо, т.е. свободно и независимо, вынося при этом законные, обоснованные и справедливые приговора.

Я отрицательно отношусь к нашим «либералам», по причинам понятным любому проживающему в нашей стране адекватному и здравомыслящему человеку, но в контексте нашей темы, я бы не стал списывать данную версию со счетов и вот почему.

Рене Декарт (французский философ) в своё время очень точно подметил, сказав следующее: «всё познаётся в сравнении». Так вот версия о «вездесущем Кремле» в контексте нашей темы, вполне могла бы показаться мне полнейшим бредом, если бы я, как сейчас принято говорить у молодёжи, «был бы не в теме». Однако автор «в теме», и у него, как у любого маломальски наблюдательного человека, было достаточно возможностей для того, чтобы сравнить две простые, но очевидные для любого думающего человека вещи. Первое — это то, что говорит высшее руководство нашей страны о работе нашей судебной системы. Второе – это то, что делает судебная система в России на самом деле, в том числе по отношению к её простым обывателям.

Обратите внимание на позицию нашего Президента, когда речь заходит о работе наших судов по громким резонансным делам. Суть её предельна проста и сводится к следующему: «Ни Президент, ни кто-либо другой не вправе вмешиваться в работу суда, поскольку судебная система в РФ является независимой, а значит в состоянии самостоятельно без чьей-либо указки решить все поставленные перед ней задачи, и делать это исключительно в правовом поле, согласно Конституции и законодательству РФ».

Однако сравнивая приговора и решения, выносимые нашими судами по громким резонансным делам, примеров тут достаточно: чего стоят дела Сердюкова, Васильевой, Улюкаева, Навального и т.д., и т.п. с приговорами, выносимыми по аналогичным же обвинениям другим, но «не засвеченным» в политике гражданам становится понятно, что это не случайности, а очень даже осознанные и «избирательные» решения.

С какими целями они выносятся? Достоверно не известно, кто же об этом в слух будет говорить. Однако, глядя на то, как работают на практике наши суды, начиная от районных и заканчивая Верховным Судом РФ, можно сказать одно: «Если бы наша судебная система, действительно была бы независимой, то граждане Сердюков, Васильева и Навальный (Алексей) уже давно долго и упорно валили бы лес, где ни-будь под Архангельском, а господин Улюкаев дожидался бы суда не в своих шикарных апартаментах, а в следственном изоляторе, как и тысячи других наших сограждан, находящихся под следствием даже не по такому тяжкому обвинению».

Единственное, где пока государственная машина даёт сбой в данной части, так это: «суд присяжных». Так в 2016 году судом присяжных было вынесено 217 приговоров, при этом 60 человек было оправдано.  Но и здесь не всё так просто, здесь есть тоже свои проблемы, и тайные механизмы, которые могут послужить отдельной темой, но уже другого разговора.

Поэтому версия о том, что ничтожно малое количество оправдательных приговоров в России это не стечение обстоятельств, а одна из неофициальных составляющих уголовно-правовой политики, осуществляемой нашим государством, по отношению к собственным гражданам, вполне себе имеет право на жизнь. Тем более в контексте следующей версии.

Версия вторая. Каждый оправдательный приговор – это основание для предъявления счёта государству за допущенную ошибку.

Казалось бы, что общего у «оправдательного приговора» и «репутации отдельно взятого государства»? Что их может связывать? Связывать может и не связывает, а вот «столкновение лбами» двух указанных понятий, при определённом стечении обстоятельств, сразу же может порождать серьёзный конфликт интересов. Суть которого заключается в следующем.

Согласно действующему уголовно процессуальному закону: «Приговор выносится не именем кого-либо, а именем Российской Федерации (ст.296 УПК РФ)». Если говорить простым языком, то к уголовной ответственности человека привлекает не отдельно взятое лицо, потому что ему так захотелось, а государство в лице специально уполномоченного на это органа, например, дознания, следствия, прокуратуры, суда.

Поэтому, привлекая человека к уголовной ответственности на разных этапах уголовного процесса, ответственность за «законность и обоснованность», принятых в данной части решений, принимает на себя ни следователь, ни прокурор ни судья, а государство.

А это означает следующее: если будет установлено, что кто-то из должностных лиц привлек человека к уголовной ответственности, сделав это незаконно и необоснованно, то спрос будет с государства, а не с его представителей на местах.

Конечно, проштрафившееся должностное лицо за такой «промах» получит своего «леща», но в рамках внутренней кухни, без посторонних глаз, и без истерик в прессе. А вот официальные извинения за этого «работника», компенсацию морального и материального вреда, расходы на адвоката, утраченный заработок, восстановление на службе и т.д. и т.п. незаконно привлечённому у головной ответственности лицу будет приносить и возмещать государство в порядке ст. 35 Конституции РФ и ст. ст. 133-139 УПК РФ.

Процедура крайне неприятная (для государства), во-первых: допущена ошибка, затрагивающая права и свободы отдельно взятого человека, во-вторых: если речь идёт об оправдательном приговоре по громким и резонансным делам, то это репутационные потери в том числе и перед лицом международного сообщества, в-третьих: все выплаты ложатся на бюджет, а это дополнительные не предусмотренные расходы, хоть и не существенные, но тем не менее.

В таких случаях на память сразу же приходят пресс конференции бывшего официального представителя Следственного Комитета России генерала Владимира Маркина. Человек очень убедительно смотрелся на экране, делая резонансные заявления о громких разоблачениях, и «скорой каре» для проворовавшихся чиновников и т.д., и т.п. Было видно, что человек получает большое удовольствие от выполняемой им работы и от собственного внешнего вида. Хотя работёнка не пыльная.

Однако автор ни разу не видел, что бы генерал Маркин с таким же решительным видом и голосом приносил официальные извинения, за незаконные и необоснованные действия сотрудников представляемого им ведомства в отношении граждан, которые в последствии были оправданы судом.  Их было немного, но они были, но это уже лирика. Переходим к версии третьей.

Третья версия. Оправдательный приговор – как заложник статистики.

Судебная статистика, как и любое другое явление в нашей жизни, имеет две стороны: видимую и невидимую. Сама по себе статистика вещь весьма полезная и нужная, дабы она даёт возможность не только что-то спрогнозировать и понять, но самым главным достоинством статистики, по мнению автора, является её возможность дать оценку тому, что было сделано хорошо, а что было сделано недостаточно хорошо или откровенно плохо.

В контексте нашей темы, а особенно в контексте обозначенной нами версии, тот или иной процент оправдательных приговоров может выступать именно той мерой, посредством которой можно дать оценку работе не только отдельно взятому судье рассматривающего уголовные дела, или всему судейскому корпусу, задействованному в данной сфере общественных отношений, но и работе всей правоохранительной системе государства в целом.

В этом контексте, при наличии определённых обстоятельств, общий процент оправдательных приговоров даёт возможность лицу или лицам, оценивающим в целом результаты работы судебной системы, сделать два простых вывода:

Вывод 1-й положительный: низкий процент оправдательный приговоров – это хороший показатель. Он показывает, что не только судебная система, но и система правоохранительных органов в целом в лице дознания, следствия, прокуратуры работает слажено, не допуская при этом серьёзных системных ошибок, а это значит, что поставленные перед указанными ведомствами задачи выполняются на должном уровне.

В контексте такого вывода весьма показательна цитата уже упомянутого ранее экс официального представителя Следственного Комитета России генерала Владимира Маркина, который в одном из своих интервью, на тему о низком проценте оправдательных приговоров в России заявил следующее: Практически отсутствие в российских судах оправдательных приговоров обусловлено многоступенчатостью предварительного расследования и низким профессионализмом адвокатов, в большинстве своём государственных. Вы знаете, какой у нас процент оправдательных приговоров в наших судах по уголовным делам? Вы удивитесь, со стула можете упасть – где-то в пределах погрешности – 0,2 %. А у американцев 10-15%, до 30%. В отличии от американской правоохранительной системы российская предусматривает до следственную проверку самого факта преступления, предварительное следствие, которое проводят такие ведомства, как МВД, ФСБ, ФСКН и Следственный комитет (18 декабря 2015 года INTERFAKS.PU). В общем есть чем гордиться.

Вывод 2-й отрицательный: высокий процент оправдательных приговоров – это тревожный показатель. Он показывает, что ошибки правоохранительных органов в том числе предварительного следствия и прокуратуры, при расследовании, проверке и направлении уголовных дел в суды общей юрисдикции, начинают носить системный характер, что в контексте указанной версии не допустимо, а поводы для гордости исключаются в принципе.

Одними «лещами» тут, как правило дело не обходится, и головы летят у «птиц высокого полёта», а крайне непопулярные в обычной жизни решения могут приниматься очень быстро, тем более на государственном уровне.

Весьма примечательным в данной части служит следующий пример: «Относительно недавно, а именно 07 июля 2017 коллегия присяжных заседателей Московского областного суда, рассмотрела уголовное дело предполагаемого лидера «Щёлковской» ОПГ Александра Матусова. Не смотря на тяжёлое обвинение (Матусов обвинялся в совершении ряда убийств) и резонанс в СМИ (шума было много), коллегия присяжных заседателей с разницей голосов 8/4 вынесла в отношении гражданина Матусова оправдательный вердикт. Конечно же истерика (другого слова у автора нет что бы обозначить то, как отреагировала пресса на такой приговор на федеральных каналах), была очень сильной. И посыл был прост: Как такое могло произойти, как «такой человек» мог быть оправдан? Однако никто не задавал главного вопроса: Почему гражданин Матусов был оправдан? Почему присяжные приняли такое решение? Об этом, конечно, никто не говорил. Но весьма примечательным в данном случае был следующий факт. После того, как в СМИ было озвучено, что Матусов оправдан, если мне не изменяет память через два часа, повторяю через два часа в СМИ была озвучена информация о том, что Президент принял решение об увольнении 8 генералов, представлявших силовые структуры. Конечно, причины такого «внезапного и жёсткого» решения Президента не назывались. Однако нельзя не согласиться с тем, что совпадения двух таких редких событий (оправдательный приговор по громкому делу и последовавшая за этим событием отставка 8 генералов силовиков) сложно назвать случайным. Тем более, что в списке оправленных в отставку, значился старший следователь по особо важным делам при главке СКР генерал майор Александр Филин, следователь структуры, которая расследовала и направляла в суд уголовное дело по обвинению Матусова», это тоже не просто так.

Сурово? Сурово! Интересно, что бы на такую реакцию сказал упомянутый ранее генерал Маркин? Наверное, упал бы со стула. Ну да бог с ним.

Поэтому в этой стези можно предположить, что оправдательный приговор является крайне нежелательным судебным решением, а уж в контексте следующей версии тем более.

Версия четвёртая. Низкий процент оправдательных приговоров в России может быть обусловлен наличием в судебной системе сильного прокурорского лобби.

На первый взгляд причём тут прокуратура? Прокуратура — это отдельный государственный орган, не имеющий к суду никакого отношения, и если охарактеризовать задачи прокуратуры с точки зрения уголовно-процессуального закона, то они предельно ясны и понятны.

Так согласно требованиям, ст.37 УПК РФ прокурор – это участник уголовного процесса, представляющий сторону обвинения и осуществляющий от имени государства уголовное преследование, поддерживающий государственное обвинение в суде и обеспечивающий его законность и обоснованность.

В контексте ст.15 УПК РФ функции обвинения и разрешения уголовного дела (функция, выполняемая судом), отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган.

Однако указанные выше и строго разграниченные в УПК РФ отношения прокуратуры и суда, на практике могут трансформироваться в одно целое и происходит это следующим образом. Если обратить внимание на принципы по средством которых происходит формирование судейского корпуса в России, то в сухом остатке можно увидеть одну очень важную деталь.

Значительный процент судейского корпуса, обеспечивающего рассмотрение уголовных дел, составляют судьи, которые начинали свой трудовой путь не на судебной работе, как это может показаться на первый взгляд, и что видится более правильным, а в органах прокуратуры и предварительного следствия. Проверяя обозначенную версию, автор не нашёл отдельной статистики по общему количеству судий, вышедших из органов прокуратуры и предварительного следствия. Да и есть ли такая статистика по России в принципе большой вопрос? Но значительное количество экспертов, занятых в данной области общественных отношений, сходятся во мнении о том, что данная версия имеет право на жизнь.

Отрабатывая данную версию, автор в качестве примера, опять же локального, решил посмотреть на трудовой путь руководящего состава областного суда своего региона. Так на поверку получилось, что если посмотреть на руководящий состав Московского областного суда, то только его Председатель и один из его заместителей изначально начинали свой профессиональный путь на судебной работе. Шестеро остальных пришли на судебную работу из других государственных структур: четверо из прокуратуры, один из следствия и один из вооружённых сил.

Практика изучения и наблюдения данной области общественных отношений показывает, что мышление и подход к рассмотрению уголовных дел судьями, изначально занятыми в следственной и прокурорской деятельности и судьями, всю свою профессиональную деятельность проработавшими на судебной работе, значительно отличаются друг от друга. Так «судья в чистом виде» — это объективный и беспристрастный арбитр. Он создаёт равные рабочие условия как для стороны обвинения, так и для стороны защиты, а после, удаляясь в совещательную комнату, принимает окончательное решение, ни на кого не озираясь. Ему не важно на каком боку у прокурора фуражка.

Судья — «бывший прокурор», склонен думать иначе, и вот почему. Чуть ранее мы уже говорили о функциях, которые выполняет прокурор, как самостоятельный участник уголовного процесса. Однако такие важные функции, как: реальное, а не мнимое обеспечение законности и обоснованности предъявленного подсудимому обвинения, на практике задвигаются в далёкий ящик и, если где-то и озвучиваются, то только для красивого словца в судебных прениях и на пресс-конференциях.

По факту же основной функцией, которую на 100% реализует прокурор в уголовном процессе, является функция «поддержания обвинения», я бы даже сказал поддержание обвинения «любой ценой», естественно в процессуальном смысле этого слова. Чем это обусловлено?

Во-первых, прокурор, выступая в суде и поддерживая предъявленное подсудимому обвинение, выступает не от своего имени, а от имени государства. В таких условиях цена ошибки (оправдательный приговор или уменьшение объёма предъявленного обвинения судом) чревата по последствиям.

Во-вторых, поддерживая обвинение в суде, прокурор защищает не только престиж государства, но и честь и престиж прокуратуры, организации, которая отвечает за законность и обоснованность направляемых в суд органом предварительного следствия уголовных дел. Такие неприятные вещи, как возврат уголовного дела прокурору, изменение обвинения в силу его недоказанности или оправдательный приговор, в первую очередь рассматриваются, как ошибка прокуратуры и только потом следствия, и «стружку снимать» будут в первую очередь не с помощника прокурора, который был в суде и не справился с поставленной задачей, а с его непосредственного руководителя.

В таких условиях для любого прокурора, выходящего в уголовный процесс, с обвинением в отношении конкретного лица, альтернативы обвинительному приговору или прекращению уголовного дела по нереабилитирующим основаниям не существует. Естественно работа в таких условиях не может не накладывать свой отпечаток на профессиональную ориентацию любого человека.

В последствии, переходя на судейскую работу и меняя прокурорский мундир на судейскую мантию, такой судья, как бы это печально не звучало, остаётся либо ярко выраженным, либо подсознательным обвинителем, продолжая по сути делать тоже самое, что он делал до получения судейского статуса: добиваться вынесения обвинительных приговоров. Ни о какой объективности и беспристрастности, при разрешении уголовных дел, в данном случае говорить не приходится в принципе.

Вот пример в тему из моей личной практики, который я полагаю сможет помочь читателю, не искушенному в вопросах уголовного процесса, понять суть сказанного автором в данный части:

«С самого начала своей адвокатской практики и примерно на протяжении последующих 15 лет, моим процессуальным оппонентом был помощник Павлово-Посадского городского прокурора, к сожалению раноушедший из жизни Архангародский Леонид Анатольевич. Уникальность наших профессиональных взаимоотношений заключалась в том, что в процессе мы как говорят боксёры «зарубались», и искры летели в разные стороны. Однако после процесса или в перерывах между нашими процессуальными боями, мы могли спокойно общаться, на самые разные темы, шутить. Наверное, потому что у Леонида Анатольевича было прекрасное «профессиональное чувство юмора», и он был человеком по своей натуре крайне доброжелательным. Помимо того, что Леонид Анатольевич был занят на государевой службе, он ещё читал лекции студентам в институте, который также находился в нашем городе. Так вот один из его студентов, так уж получилось мой хороший товарищ с сокурсниками задали ему вопрос в духе: «Леонид Анатольевич! А может в адвокатуру? С вашим то опытом работы в прокуратуре, из Вас бы получился хороший адвокат! Леонид Анатольевич улыбнулся и спокойно ответил: «Ребята, я не смогу. Я не адвокат, я обвинитель до мозга костей. И этим всё сказано». Наверное, не сложно догадаться, о том, каким бы мог стать Леонид Анатольевич судьёй. Но об этом, к сожалению, мы уже никогда не узнаем. Упокой Господь его душу».

Ну, а теперь к делам сегодняшним. Весьма примечательным в данном случае служит другой пример. А именно пример формирования судейского корпуса не в России а в Англии: «Там судьями становятся люди не как в России, работавшие на государство, например, сотрудники прокуратуры, или помощники судьи, а практикующие юристы, имеющие огромный опыт работы по своей специальности, исчисляемый 15 — 20 годами. Другой особенностью (узнав о которой тоже можно упасть со стула) является то, что в английских судах низшей инстанции, рассматривающих так называемые криминальные дела, судьями являются люди, не только не работавшие в области юриспруденции как таковой, но и не имеющие даже юридического образования».

Как Вы думаете, много ли на сегодняшний момент в судебной системе России судей, ранее работавших адвокатами по уголовным делам и разрешающими при этом уголовные дела? Конечно же нет. Автор, например, не встречал ни одного бывшего адвоката, разрешающего уже в качестве судьи уголовные дела. Не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что процент таких судий, в наших судах, равен доле процента выносимых в них же оправдательных приговоров.

Версия пятая. Низкий процент оправдательных приговоров – это вынужденная мера, призванная скрыть серьёзную проблему.

Объективный взгляд на сегодняшний уголовный процесс, а если говорить точнее, комплексный анализ работы таких институтов уголовного процесса, как дознание, предварительное следствие, судебное разбирательство, апелляция, кассация и надзор, за последние 17 лет дают автору повод и основание говорить о том, что уголовный процесс в сегодняшней России находится в глубоком системном кризисе, и кризис этот только усугубляется и вот почему.

Если рассматривать все указанные выше институты уголовного процесса как одно целое, или как неразрывную цепь, последовательно и неразрывно сменяющих друг друга событий, то суды общей юрисдикции, т.е. суды разрешающие уголовные дела по 1-й инстанции, в этой цепочке можно охарактеризовать, как «основное и центральное» звено.

Так основным это звено в системе уголовного процесса является потому, что на практике ключевое решение по любому уголовному делу или, если хотите, по судьбе отдельно взятого человека (подсудимого) принимается именно в суде 1-й инстанции.

Центральным это звено является потому, что все остальные инстанции являются лишь средствами, посредством которых приговор суда 1-й инстанции как результат: а) рождается на свет (дознание, следствие, прокуратура) и б) вступая в законную силу приводится в исполнение (апелляция, кассация, надзор, органы уголовно-исполнительной системы).

Оценка же приговора суда 1-й инстанции, как основного и центрального звена в системе уголовного процесса, даёт именно ту возможность, посредством которой можно объективно оценивать, качество работы не только предшествующих суду 1-й инстанции ведомств, но и работу инстанций, призванных давать любому приговору суда 1-й инстанции оценку с точки зрения его законности, обоснованности и справедливости, в итоге оценивая качество системы под названием «уголовный процесс» в целом.

Так вот последовательно наблюдая за приговорами выносимыми судами 1-й инстанции, разрешаемыми не в особом порядке (особый порядок, упрощённая процедура судебного разбирательства, при которой приговор суда выносится только с согласия подсудимого и на основании полного признания подсудимым своей вины в предъявленном ему обвинении Глава 40 УПК РФ), а в общем порядке, автор уже давно пришёл к одному существенному убеждению, суть которого заключается в следующем: «Каждый 3-й из про анализированных автором приговоров (и это по самым скромным подсчётам) выносится судами 1-й инстанции либо незаконно, либо необоснованно, либо несправедливо и подлежит отмене или изменению, в суде апелляционной инстанции». Чем обусловлен такой высокий процент брака?

В данном случае, как и в контексте всей настоящей статьи, возможных версий (причин) происходящего может быть несколько, и я не буду сейчас останавливаться на всех из возможных подробно, т.к. это тема для отдельной беседы, а выскажу свои соображения, только по одной, как мне кажущейся главной причине.

По моему глубокому убеждению, уголовный процесс в сегодняшней России находится в глубоком системном кризисе по причине низкого уровня высшего юридического образования, полученного в новой России не только сегодняшними следователями, прокурорами, но и судьями и не дающего им возможности в должной мере решать поставленные перед ними задачи». Чем это обусловлено?

Во-первых, погоня за количеством и прибылью в большинстве случаев ведёт к снижению качества.  Если сопоставить общее количество юридических вузов в СССР и вузов новой России, то на ум приходит следующая аналогия: «Высшее юридическое образование в СССР – это тонкая ручная работа, в новой России – конвейер». Что бы более дельно обосновать свою позицию в данной части, приведу конкретный пример из жизни моего наставника, окончившего юр фак МГУ с отличием в 1979 году.

«Дело было в 1973 году. Мой наставник, заканчивая срочную службу на Северном флоте, узнав о том, что на рабфак МГУ объявляется набор, заручившись поддержкой командования и получив отпуск поехал в Москву. Подавших документы на поступление вместе с ним было 1500 человек, до собеседования было допущено 750, до права сдавать экзамены 40, сдало экзамены 38 абитуриентов».

Такие цифры говорят о том, что отношение государства к образованию в то время было на высочайшем уровне. Государству нужны были умные, порядочные, готовые служить своей стране люди. Именно государство, определяя и планируя свою внутреннюю уголовную политику, чётко понимало, какими качествами должен обладать будущий сотрудник правоохранительных органов, какой уровень образования нужно дать будущему работнику, чтобы он был в состоянии качественно и квалифицированно обеспечивать потребности государства в данной области общественных отношений.

Естественно государство понимало и другую важную вещь, а именно: Какое количество специалистов было оптимальным для того чтобы система правоохранительных органов в купе с судебной системой, работали слажено и без серьёзных ошибок, защищая законные права и свободы своих граждан».

Сегодня такого подхода не наблюдается в принципе.

Во-вторых, проблема большого количества вузов усугубляется отсутствием необходимого количества квалифицированных преподавателей (профессоров), которые могли бы обеспечивая работу многочисленных вузов, а также их филиалов на местах, обеспечивать студентам, этот самый высокий уровень образования.

Возвращаясь к указанному выше примеру уровень преподавательского состава, преподававшего в университетах СССР был запредельным. Это были не просто квалифицированные преподаватели, это были живые свидетели великих эпох, имеющие колоссальный практический опыт. Великие учителя знавшие свой предмет досконально не только в теории, но и на практике.

В качестве примера опять же приведу преподавателей МГУ у которых учился мой наставник с 1974 по 1979 год:

Карев Д.С. заведующий кафедрой уголовного процесса МГУ, доктор юридических наук, профессор. Этот человек был помощником государственного обвинителя от СССР на Нюрнбергском трибунале, судившим нацистских военных преступников в 1945-1946 годах. Награждён орденом «Красной Звезды», орденом «Трудового Красного Знамени».

Барабашев Г.В. заведующий кафедрой советского строительства МГУ, доктор юридических наук, профессор. Один из разработчиков законов о местном самоуправлении СССР и РСФСР, 4-х проектов Конституции. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».

Кутафин О.Е. зам декана юридического факультета, доктор юридических наук, профессор. Специалист в области конституционного права являлся автором большого количества монографий и учебников по конституционному и муниципальному праву. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».

Зорькин В.Д. доктор юридических наук, профессор. В 1969-1979 доцент кафедры юридического факультета МГУ, преподавал Историю политических учений, человек с феноменальной памятью. В настоящее время Председатель Конституционного Суда РФ.

Не сложно представить, какого уровня специалистов выпускал такой преподавательский состав. Конечно автору в данной части можно возразить, сказав о том, что качество образования не только в МГУ, но и в других Российских топ вузах сегодня является достаточно высоким, а их выпускники высоко котируются на рынке труда.

Так-то оно так, однако в период СССР уровень системы высшего образования был лучшим в мире, сегодня это не так. Подготовка гуманитариев и учителей осуществлялась в университетах, которые имели обширную научно-исследовательскую базу, позволявшую преподавательскому составу не только обучать студентов, но заниматься научной и новаторской деятельностью повышая таким образом уровень и без того высокой квалификации. Опять же количество вузов готовивших юристов, было небольшим. Так по статистике, озвученной Михаилом Барщевским (в эфире радио Вести ФМ) в СССР их было 52.

Сегодня же высшее юридическое образование поставлено на широкий и в значительной массе платный поток, и для многих вузов всё сводится к обычной коммерческой деятельности. Студенты, обучающиеся в таких вузах, прекрасно понимают, что главный критерий, который даёт им возможность получить диплом является: «Не выученный предмет, а вовремя произведённая оплата за обучение». В таких условиях высшего образования как такового быть не может в принципе. Однако выпускники таких вузов спокойно устраиваются на работу в полицию, в следствие, в прокуратуру где всегда высокая текучка и нехватка кадров, и иные критерии отбора.

Человек с таким уровнем «высшего образования» в лучшем случае способен внимательно прочитать текст закона и переписать его на бумагу, больше он не знает ничего, ни теории как таковой, ни правовых доктрин. Такой следователь, прокурор или адвокат в принципе не способен обеспечить на практике качественного право применения. А некачественное право применение в уголовном процессе – это ошибка, цена которой судьба отдельно взятого человека.

В-третьих, на обозначенные выше проблемы накладывается другая не менее серьёзная проблема, которая в обозримом будущем будет усугублять и без того тяжёлую ситуацию. Имя этой проблеме ЕГЭ.

На первый взгляд, как ЕГЭ может повлиять на систему работы уголовного процесса в России? Любой эксперт, занятый в данной области, скажет нам о том, что методика, которая была выбрана для проведения ЕГЭ, имеет существенный недостаток, заключающийся в тестовой системе сдачи экзаменов.

Поколение будущих юристов, наученных в школе отвечать на поставленный вопрос «да» или «нет», то же самое будет делать при получении высшего образования. Любой любящий своё дело преподаватель всегда в первую очередь ценит качество студента способного при ответе на поставленный вопрос, не просто дать зазубренный ответ, а умение этого студента правильно аргументировать свою позицию.

Практика показывает, что в сегодняшнем уголовном процессе, уровень профессиональных ошибок, допускаемых работниками следствия и прокуратуры, т.е. стороны обвинения крайне высок, а это чревато следующим: «Справедливое и основанное на верховенстве уголовно и уголовно-процессуального закона рассмотрение уголовных дел, может привести к серьёзному коллапсу работы, как правоохранительных органов, так и судов, рассматривающих уголовные дела по 1-й инстанции». Поскольку переделывать старый дом, всегда сложнее чем строить новый». Переделывать старые дома всегда сложнее и накладнее, нежели строить новые делая это сразу как надо.

В этом контексте весьма примечателен и интересен другой пример, который я услышал от своего коллеги по адвокатскому цеху, и вот о чем он говорит:

«В своё время уголовный процесс в США столкнулся со схожей проблемой. В итоге было принято простое, но одновременно сложно выполнимое решение. Суть поправок и новелл в данной части сводилась к следующему: «Не взирая ни на что, работаем строго по закону». Конечно сначала вся система столкнулась с серьёзной проблемой, суть которой заключалась в непонимании простыми исполнителями на местах того, как на практике всё делать по закону, ведь привыкли работать не всегда по закону. В итоге по прошествии 3-4 лет всё стало на свои места, и работает до сих пор. Не знав об этом примере, я очень сильно удивлялся и умилялся на то, как в американских фильмах, адвокаты на раз два три рассказывают своему подзащитному, что его гарантированно ожидает в будущем. Дабы, перекидывая такие «свободные» отношения на наш уголовный процесс, я понимал, что ни один уважающий свою работу адвокат, практикующий в России никогда не даст гарантии успешного исхода дела, даже если на 100% уверен в том, что закон на стороне его подзащитного, для меня это была «дикость» какая-то. Узнав об указанном выше американском опыте, я сразу понял, почему мои заокеанские коллеги, спокойно отвечают за то, что обещают».

А что у нас? В контексте обозначенной версии суды не только 1-й инстанции, но и суды апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, пытаясь удержать уже давно сложившуюся и ежегодно усугубляющуюся негативную ситуацию под контролем, вынуждены закрывать глаза на допускаемые на стадии предварительного следствия и приумноженные в судах 1-й инстанции ошибки, оставляя в силе выносимые приговора.

Студент не научившийся должным образом обосновывать свою позицию за годы обучения не сможет сделать этого работая следователем, прокурором, адвокатом и тем более судьёй, а это крайне важно, особенно в контексте следующей версии.

Версия шестая. Не все судьи готовы выносить оправдательный приговор, потому что с технической точки зрения, он является значительно более сложным судебным решением, нежели его антипод обвинительный приговор.

В уголовно-процессуальном смысле этого слова, обвинительный (ст.307, 308 УПК РФ) и оправдательный (ст. 305, 306 УПК РФ) приговора являются не сильно отличающимися друг от друга судебными решениями. Однако с практической точки зрения, оправдательный приговор является гораздо более сложным судебным решением, нежели его процессуальный брат, обвинительный приговор. И вот почему.

Возвращаясь к уголовно-процессуальной (законодательной) составляющей любого приговора, одним из основных его процессуальных критериев вокруг которых постоянно «ломают копья» стороны обвинения и защиты, являются вопросы «обоснования мотивов по которым суд принял ту или иную сторону».

Надлежащим образом обоснованный и грамотно (в процессуальном смысле) написанный приговор, это фактически 100% гарантия того, что, во-первых: в случае его обжалования одной из сторон, он устоит в апелляционной инстанции и вступит в законную силу, во-вторых: не только сохранит, но и преумножит положительные показатели вынесшего его судьи.

В контексте этой версии далеко не все судьи готовы писать оправдательные приговора без сучка и задоринки и принимать на себя ответственность за их вынесение.

Версия седьмая. Оправдательный приговор не только самое непопулярное, но и самое отменяемое в вышестоящих инстанциях судебное решение.

Учитывая то обстоятельство, что оправдательный приговор сегодня не в фаворе (за это говорят приведённые выше версии), то появившись на свет он сразу же обращает на себя пристальное внимание не только стороны обвинения (как стороны проштрафившейся и жаждущей реванша), но и суда апелляционной инстанции надзирающего за судом 1-й инстанции, и в какой-то мере, следящего за тем, чтобы этих оправдательных приговоров не было в принципе. Алгоритм действий при этом очевиден: «Сделать всё для того, чтобы оправдательный приговор не вступил в законную силу». Причём желаемый результат достигается при минимуме усилий. Схема предельно проста. По представлению прокурора вышестоящий суд, отменяя такой приговор, направляет его обратно в суд 1-й инстанции, но уже другому судье. При этом новый судья, получающий на рассмотрение «такое дело», прекрасно понимает, чем для него чревато вынесение нового оправдательного приговора. Всё круг замкнулся.

В контексте данной версии, в качестве примера из практики моих коллег по адвокатскому цеху, могу привести пример одного приговора, который был трижды вынесен Павлово-Посадским городским судом Московской области и дважды отменён Московским областным судом, тогда ещё в кассационной инстанции:

«Двое молодых людей обвиняются в изнасиловании, доказательственная база строится на показаниях потерпевшей. Однако, как показала генетическая экспертиза, биологического материала, взятого у потерпевшей, ребята оказались не причём. Казалось бы, что тут делать? Ан нет. Суд выносит обвинительный приговор. Однако защита этот приговор обжалует и в новом составе, другой судья выносит оправдательный приговор, суду деваться некуда, и, хотя со скрипом, но ребят оправдывают. Однако музыка играла не долго, и уже очередной суд кассационной инстанции, по представлению прокурора, отменяет этот приговор, как незаконный и необоснованный, возвращает уголовное дело обратно в суд 1-й инстанции, с соответствующими указаниями. В итоге суд, но уже в другом составе выносит новый обвинительный приговор, закрывая глаза на очевидное и бесспорное доказательство непричастности подсудимых к предъявленному обвинению».

Вот как-то так. При таком «процессуальном» подходе, желающих выносить оправдательный приговор немного. Это от части подтверждает личная статистика оправдательных приговоров автора этих строк. «…Так за свои неполные 17 лет адвокатской деятельности, автор добился следующих «успехов»: защита в судах общей юрисдикции – 0 оправдательных приговоров; защита в мировых судах по уголовным делам частного обвинения – 5 оправдательных приговоров; защита в суде присяжных – 1 оправдательный вердикт…».

Можно конечно сказать, что автор ещё молод, опыта не набрался, да и образование получал не в МГУ, но здесь я хочу привести пример моего наставника, у которого и с опытом, и с образованием всё в порядке. «…Адвокат Лопин Александр Петрович, образование высшее юридическое, закончил юридический факультет МГУ с отличием, с 1979 года народный судья, в последствии председатель Павлово-Посадского народного суда Московской области, стаж работы судьёй 8 лет, 1990 года адвокат Московской областной коллегии адвокатов. Так вот за свои неполные 27 лет в адвокатуре в его послужном списке 8 оправдательных вердиктов в суде присяжных, и только 1 оправдательный приговор в судах общей юрисдикции, и то отменённый в последствии судом кассационной инстанции, по указанной выше схеме…».

Простой сравнительный анализ приведённых выше статистических показателей, вынесенных с одной стороны судами общей юрисдикции, а с другой мировыми судами и судом присяжных, порождает резонный вопрос: Почему мировые суды и суды присяжных пусть и немного, но в принципе выносят оправдательные приговора, а суды общей юрисдикции не делают этого категорически?

Объяснений такому положению дел может быть два. Первое. По уголовным делам частного обвинения, которые рассматриваются мировыми судами, обвинителем выступает не прокурор, а потерпевший, т.е. частное лицо, а это означает, что всё бремя доказывания вины ложится на плечи потерпевшего, и если он не сдюжит, то за вынесенный не в его пользу оправдательный приговор, будет отвечать не государство, как бы это было в суде общей юрисдикции, а сам потерпевший, в том числе и рублём. Поэтому тут удела можно ослабить, потому что к государству вопросов нет. Сам написал заявление, сам и отвечай за его последствия.

Второе. В суде присяжных другая напасть. Роль профессионального судьи является номинальной, он арбитр, следящий за «правовым порядком», а итоговое решение «виновен или невиновен» принимают присяжные заседатели, т.е. люди не имеющие к судебной системе никакого отношения, и им в идеале нет абсолютно никакого дела до проблем и комплексов своего государства. Принцип работы присяжного заседателя предельно прост и понятен: «Что вижу — то и сужу, и ни на кого не оглядываюсь». Поэтому в судах присяжных все промахи следствия выходят их авторам боком, которым ничего не остаётся делать, как скрипеть зубами от досады.

Кстати приведённый выше пример с оправданием, так называемого предполагаемого лидера «Щелковской» ОПГ Александра Матусова, тут весьма примечателен. Поскольку в очередной раз доказывает простую процессуальную истину: «Можно сколько угодно выпрыгивать из штанов, создавая вокруг отдельно взятой фигуры крайне неприятный и негативный фон, однако присяжному то всё равно виднее».

Вот такой, если угодно, «процессуальный микс», сочетающий в себе с одной стороны -отсутствие интересов государства, а с другой — отсутствие тотального контроля за лицами, выносящими приговор, даёт возможность оправдательным приговорам в России хоть как-то просачиваться на свет божий. А если внимательно посмотреть на статистику выносимых оправдательных приговоров, то её в принципе делают именно мировые суды и суды присяжных. Однако ремешок на шее указанных утечек медленно, но верно сужается. Как это происходит? Это тема для отдельного разговора.

Таким образом, в контексте данной версии далеко не все судьи на местах готовы идти на принцип, подставлять себя под удар и рисковать своей карьерой только потому, что при таком положении дел от них мало что зависит, а спрос с них велик. Сегодня венец мученика, принявшего горести и лишения правды ради и ближнего своего уготован каждому судье, однако желающих его надеть находится немного.

Версия восьмая. Вынес оправдательный приговор -значит получил взятку!

Данная версия весьма условна, потому что оправдательных приговоров в России кот наплакал, и с этой точки зрения можно сказать, что наши судьи фактически не берут взяток.

Однако если рассматривать данную версию в контексте антикоррупционной компании, которая сегодня шагает по стране широкими шагами и лихо набирает обороты, то судья, вынесший оправдательный приговор, сразу же попадает в поле зрение надзирающего за его работой вышестоящего органа, и к нему сразу же возникает вопрос в духе: Чем Вы руководствовались, принимая такое решение?

Казалось бы, чего тут объяснять? В приговоре всё расписано и обосновано — читайте! Конечно, с теоретической точки зрения можно предположить, что кто-то когда-то вынес оправдательный приговор, никак его при этом не мотивировав, но это из области фантастики. А в жизни судью, вынесшего оправдательный приговор, могут вызвать на «ковер», потребовать от него подробных письменных объяснений с обоснованием причин, принятого решения, а также мотивов, которыми он при этом руководствовался.

Хотя согласно положениям ст.8.1 УПК РФ судья – это независимая фигура, подчиняющаяся только Конституции РФ и федеральному закону. Судья человек, который в принципе не должен ни перед кем отчитываться за принимаемые им решения, потому что оценку его работе всегда могут дать суды апелляционной, кассационной и надзорной инстанции. Где логика?  Но это уже вопрос риторический потому что, как сказал классик: «умом Россию не понять…».

Данная версия является заключительной в списке версий, которые, по глубокому убеждению автора, не только сводят к минимуму и без того низкую долю процента выносимых в России оправдательных приговоров, но и объясняют причины, по которым оправдательный приговор в России является крайне непопулярным и редко попадающим на глаза судебным решением.

В следующем материале мы обязательно поговорим о том, к чему приводит и может привести такая тревожная тенденция, как: Низкий процент оправдательных приговоров в России. Кроме этого автор озвучит свои соображения по возможному решению проблемных вопросов, которые были озвучены как в первом материале на заданную тему: Почему оправдательный приговор в России является крайне непопулярным судебным решением? Так в материале сегодняшнем, который является неотъемлемой частью и продолжением предыдущего.

С уважением к вам Дмитрий Лопин